Реферат

             На тему : “ Портрет белого платья.

                                Предметы, хранящие приятные запахи “.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

                                                                             Студентки группы ООН-21

                                                                                

                                                                             Преподаватель : Низовцева

                                                                             Зоя Викторовна

 

 

 

   

 

 

 

 

 

                                                  г.  Запорожье

                                                      2002 г.

 

ПОРТРЕТ БЕЛОГО ПЛАТЬЯ

 

 

 

Образ девушки в подвенечном наряде обретает черты высокой поэзии. Но всегда ли символом чистоты была невеста в белом? Когда и в какой стране появилось белое шелковое платье как единственный вариант подвенечного наряда?

 

 

Значение телесной и нравствен­ной чистоты и здоровья припи­сывали высококачественной бе­лой льняной ткани еще на исходе XV столетия, во времена Ренессанса, хо­тя подобные вещи входили в быт очень медленно, слабо влияя на обще­ственное сознание. Легкие белые тка­ни сопутствовали изображению Бого­матери, ангелов, аллегорий, следуя библейским сюжетам, нр религиозная культура не имела прямого влияния на городской костюм. Заимствования бы­ли редки и избирательны. В тот исто­рический отрезок времени белой тка­ни отводилась скромная роль акцента, проблескивающего на костюме.

Буржуазный XIX век явил свою мо­раль, заклейменную в европейской ли­

тературе от Бальзака до Достоевского как фальшивую, но ее знаковый лик (одежда невесты и прочие детали костюма) очевиден: не меняя ничего по сравнению с прошлым веком в положении женщины в обществе, буржуаз­ная шкала нравов определила невесте место "белоснежного ангела", правда, ограничившись венчальным туалетом  - символом невинности и чистоты.

 

1 ТАИНСТВЕННАЯ БЕЛИЗНА

В чем же причина таинственного не­приятия белой ткани для нарядной женской одежды в европейской культуре вплоть до рубежа XVIII и XIX ве­ков? Ведь до XIX века венчались в до­рогих одеждах, пренебрегая белым шелком. Разноголосица в этом вопро­се делает наш рассказ похожим на рассуждение, но тем заманчи­вее выглядят дошедшие до нас подробности. В истории живо  писи, по которой мы судим о бы­товых вещах и костюме, белый  шелк в период с XV по XVIII век   встречается очень редко. Воз­-

можно, такая недоступность объясня­лась дороговизной ткани и непрак­тичностью в носке.

В конце XVIII века доктрина "есте­ственности" и "близости к природе" Жан-Жака Руссо оказала влияние и на моду, открыв путь легким, преимуще­ственно белым тканям. Но уже к 1820 годам "белая мода" иссякла. Подеше­вевшие прозрачные белые ткани ста­ли использоваться на балетной сцене. Появились балетная пачка и туника. Затоваривание складов светлыми тка­нями требовало какого-то решитель­ного изменения в моде, которая, как известно, тесно связана с коммерцией

Парижские модные журналы и портные, руководствуясь истинно французским "виртуозным" практи­цизмом и поразительным чувством исторического момента, пустились предлагать невестам сверкающие все­ми переливами белого цвета туалеты для венчания. Никого уже не интере­совала опасная особенность белой ткани, "поглощая" фигуру, царить без­раздельно. Барышня утопала в белой материи, только личико едва выгляды­вало среди белого облака.

Все были счастливы: торговцы сбывшие залежалый товар, общество лицезреющее воплощение мечть о чистоте и непорочности, юные не-весты, рассматривающие себя в зеркалах. Никто и представить себе не мог что, несмотря на колоссальные изменения в области морали, социальной реальности и моды XX века, белые шелка подвенечного платья не будут забыты, они сохранятся как милая ре­ликвия, нежная детская песенка ушед­шей эпохи.

 

СВАДЕБНЫЕ ЦВЕТЫ

Хотя в каждой эпохе и стране были свои "свадебные цветочные символы", флердоранж все же можно считать са­мым знаменитым украшением подве­нечного наряда. Его название наводит на мысль о цветах апельсинового де­рева, тогда как отношения у них лишь родственные. Флердоранж - это бига-радия, или померанцевое дерево, суб­тропическое растение, которое выра­щивают ради эфирного масла, нахо­дящегося в листьях, цветы у него не пахнут и весьма невзрачны. Наши предки пользовались бигарадией как естественной фабрикой ароматов.

Искусственные белые цветы делали в разные времена, а в 1807 году италь­янцы начали широко использовать бракованные коконы шелкопряда (ос­тававшиеся от шелкопрядильной про­мышленности) для изготовления бе­лых цветов, напоминающих по форме бигарадию.

В некоторых странах в особых об­стоятельствах - повторный брак, например, - невест украшали белыми розами (Россия) или венком из поле­вых цветов (Дания).      

 

 

      КРЕСТЬЯНСКАЯ НЕВЕСТА

Свадебный наряд крестьянки определялся в России устоявшимися века­ми пропорциями, цветом, самими представлениями о красоте. Насы­щенные яркими красками одежды (в каждой губернии свои) до 1910-х го­дов оставались в неприкосновеннос­ти. Такие наряды передавались по наследству и представляли духовную и материальную ценность для всей семьи. Обычай передавать по на­следству свадебное платье сущест­вовал и в городах до начала XX века.

 

ПОРТРЕТ БЕЛОГО ПЛАТЬЯ

ФАТА ИЛИ ВУАЛЬ?

 

И то, и другое обозначает прозрачную ткань белого или иного светлого цве та (за исключением принятой с XV века черной траурной вуали), которой украшали головной убор или носили как покрывало.

Но для российской культуры разли чие между этими понятиями сущест вует. Слово "фата" - тюркского проис хождения, поскольку ткань такого ка чества попадала на Русь с Востока. В допетровские времена боярышни но сили фату как дополнение к кокошни кам и шапочкам из парчи и бархата. Такая фата была не гладко белой, а затканной золотым или серебряным узором. Обычай набрасывать на голо­ву полупрозрачное покрывало, закры­вающее лицо, существовал с библей­ских времен. Его описание есть в Вет­хом завете (Книга Бытия, глава 20), по­этому в XVIII веке фасоны прозрачных шелковых и кружевных покрывал на голову, употреблявшихся в том числе и для церемонии венчания, получили наименования: "ветхозаветная вуаль" -фата, закрывающая лицо, вуаль "цело­мудрие" - фата, собранная на затылке и откинутая назад. Оба эти вида фаты существуют по сей день.

 

 

ШЕЛКОВЫЕ ВОДОПАДЫ

 

Во второй половине XIX столетия, когда белый подвенечный наряд пре­вратился в неизменную часть жизнен­ного уклада в городской среде Европы и России, большое значение игра-   ло качество ткани для платья и  фаты. Главными поставщиками  шелковой пряжи и тканей про- должали оставаться Китай и  Индия, большим спросом  пользовалась также и продук- ция французского шелкоткацкого производства в городах  Лионе и Туре. Славились и неаполитанские тяжелые шелка.  Для фаты чаще всего покупали    французские прозрачные шелка: фуляр, сюра. Для самого платья  предпочитали атласные шелка,  привозимые из Китая. Их было до    десяти сортов и оттенков, от бело- снежного до кремового. Креповые

  шелка японского производства в соответствии с французской термино­логией, принятой в то время, называ­лись понже. Вот как описывает Эмиль Золя отдел по продаже белых шелков в одном из крупнейших парижских магазинов: "...в водопаде белого была, однако, своеобразная гармония; от­тенки следовали и развертывались друг за другом; они зарождались, рос­ли и буйно расцветали как сложная оркестровка фуги, созданная великим музыкантом и постепенно уносящая душу в беспредельность". Тема "небес-ности" сливается в конце XIX века с образом девушки в белом платье, об­ретая черты высокой поэзии.

 

 

НИЧЕГО ЛИШНЕГО

 

Белый свадебный туалет сразу же "об­рос" множеством условностей, став­ших своеобразными "правилами иг­ры". Белое платье допускалось лишь для невесты, венчающейся впервые, независимо от возраста. Венчание в платье с голыми руками было невоз­можным, для платьев с таким фасоном надевали перчатки, не оставляющие ни сантиметра обнаженной кожи. Не­приличным считалось душиться духа- 1 ми, надевать драгоценности. Лишь ни­точка жемчуга могла украшать невес-ту. Для удобства надевали перчатки с подрезанными пальцами - митенки.

Белое шелковое платье для венча­ния - не просто результат сложных и неожиданных событий в истории ко­стюма, не только вечная страничка в перипетиях моды, оно прежде всего бесценное, самобытное явление в культуре Европы, ставшее частью жиз­ни огромного числа людей на всех континентах.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Предметы, хранящие приятные

запахи, являлись островком, восполняющим недостаток милых мелочей.

 

"Жиркость", объединивший почти все уцелевшие парфюмерно-косметические производства.

       Его название было не только отражением своего времени, но и вызовом ли­рической сути парфюме­рии, установкой на аскетич-ность и презрение к любым чувствам, кроме коллекти­визма. Клеймом буржуазно-мещанского вкуса парфю­мерия была отмечена вплоть до 1960-х годов. Са­мо ее существование в по­вседневной жизни напоми­нало траву, пробившуюся сквозь трещину в асфальте.

Прикосновение модных тогда сладких или цветоч­ных запахов навевало тай­ную надежду выглядеть и жить иначе. Взяв в руки флакончик с мерцающей янтарной жидкостью, со­ветская женщина окружала себя мечтаниями, далекими и от действительности, и от навязчивой официозной бодрости.

 

 

Игрушки для взрослых

 

Разнообразные, похожие на игрушки бутылочки с пробками (гребешками, шапочками, флажками, ба­шенками, гранеными ша­риками) становились укра­шением дома. Не меньший успех имели и коробочки из-под пудры, духов, пода­рочных наборов. Броские картинки, шелковая ткань, которой выкладывалась внутри дорогая упаковка, не только вносили ноту ра­дости в скудный предмет­ный мир, но и превращали заветные коробочки в хра­нилище ниток, фотогра­фий, пуговиц. В этом при­страстии к пестрым кар­тонным ларцам и шкатул­кам было что-то от полуза­бытой детской игры. Пред­меты, хранящие приятные запахи, являлись остров­ком, восполняющим недостаток милых мелочей, вы­дающих ощущение женско­го присутствия. Они стали эхом значительных собы­тий в живописи, графике, стилистических особенно­стях большого искусства. Коробочки и этикетки, вы­полненные в духе тех лет, отличались пафосом и па­радностью и выглядели од­новременно наивно и мо­нументально.

Однако закон восприя­тия игрушки перетекает из реальности в иное прост­ранство, объясняясь на языке кукольных радостей и печалей. Территория ма­леньких вещиц, которые легко взять в руки, переста­вить, полюбоваться, суще­ствует рядом с человеком тысячи лет. Этот историче­ский опыт проявился и в отношении к советским флакончикам для духов и одеколона.

Форма бутылочки, ко­робка определяли покупа­тельский спрос. Конечно, важнее всего при покупке был сам аромат, но, увы, притертая пробка, залитая сверху составом, похожим на воск, или залепленная вощеной бумагой, перехва­ченная шелковым шнур­ком, означавшим, что фла­кон не открывался, запаха не пропускала. Горлышко бутылочки, украшенное торжественной ленточкой с бантиком-бабочкой, тоже должно было оставаться неприкосновенным. А в парфюмерных магазинах не существовало практики открывать флаконы.

 

 

Стеклянные истории

 

В середине 1950-х годов начался выпуск парфюмер­ной продукции повышен­ного качества - ее тогда называли подарочной. Форма флаконов и короб­ки была выдержана то во вкусе дореволюционных образцов, то в стиле подра­жания западным изделиям. Значительную группу со­ставляли так называемые "агитационные" флаконы, оказавшиеся наиболее точ­ным и своеобразным зна­ком того времени. Очень специфическими были вы­точенные вручную притер­тые пробки, которые на За­паде из-за дороговизны не делали с 1930-х годов. Ги­гантомания позднего со­ветского стиля с его высот­ными зданиями, проектами грандиозного Дворца Сове­тов, необъятными живо­писными полотнами в од­ночасье превращала флако­ны в игрушки из страны Лилипутии. Размер флако­нов легко соотносился с интересами и чувствами людей. Так произошло рас­хождение по существу меж­ду целями, которые стави­лись при выпуске "идеоло­гически выдержанной упа­ковки", и восприятием этой упаковки.

 

 

Приключения красной коробочки

 

На протяжении последних 120 лет парфюмерия из та­инственного занятия пре­вратилась в промышлен­ность, не утратив при этом ни своих секретов, ни роли кумира публики. К концу XIX века установились пра­вила "оформления" арома­тов: наименование - фла­кон - коробка. Такая цепоч­ка обеспечивает эффектив­ный способ продажи. В Со­ветском Союзе звенья этой цепи по разным причинам были разрозненны. Назва­ния многих духов и одеко­лонов оборачивались газет­ными штампами ("Юбилей Октября", "Юбилейные", "Подарочные", "В полет" и прочие). Круг тем был край­не ограничен: революцион­ные, театр, курортные, сказ­ки, цветы. Не было исполь­зовано ни одного поэтиче­ского образа. Существовала ничего не выражавшая пе­на слов, никак не связанная с традициями парфюмер­ного дела. Отзвуком стихии первых революционных лет стало обилие не только красного цвета в украше­нии коробок и этикеток, но и присутствие этого прила­гательного в наименовани­ях парфюмерной продук­ции. Самыми знаменитыми стали духи "Красная Моск­ва". Волею судеб духи "Лю­бимый букет императри­цы", созданные в 1912 году на крупнейшей в Европе российской фирме "Брок-кар и Ко" к 300-летию Дома Романовых, превратились в символ советского стиля. Конечно, этому способст­вовала новая упаковка (1925 г.), выполненная по эскизам художника А. Евсе­ева, человека тогда уже не­молодого, имевшего опыт работы для фирмы "Брок-кар". В легендарном флако­не, схожем по силуэту со строениями русской архи­тектуры, и красной короб­ке, расчерченной молния­ми экспрессивных линий, сосредоточилась целая ис­торическая эпоха, образ жизни, надежды и потаен­ные радости советских женщин. На темной сцене давно забытых бытовых по­дробностей луч памяти вы­свечивает самые привыч­ные вещи, олицетворявшие свое время так же ярко, как и сооружение метро, поле­ты на Северный полюс.

Такие понятия, как еда и парфюмерия, относящиеся к чувственной стороне культуры, не оставляют по­сле себя иных следов, кроме описательных рассказов, поэтому, когда угасают огни на Великой Ярмарке со­блазнов и иллюзий, никто из последующих поколений не вправе утверждать, что духи благоухают, как когда-то, а яства имеют прежний вкус. Именно эта зыбкость, неуловимость и придает парфюмерным флаконам и коробочкам значимость ус­тойчивых материальных символов, причастных к былям и мифам своего вре­мени, а иногда и к истории прикладного искусства.